Юногвардейцы [сборник 1973, худ. Л. Гритчин] - Андрей Дмитриевич Жариков

— Постараюсь.

Посадив юного фронтовика в поезд, комендант ушел, и Володя остался в купе один. Поезд долго стоял на станции. В окно было видно, как пассажиры спорили с проводниками, упрашивали пустить их хотя бы в тамбур.

— Мест нет! — громко кричали те и оттесняли пассажиров от вагонных дверей.

— Как же нет? — спросил Володя у проводницы, которая убирала в купе. — Говорите, мест нет, а у меня тут три свободных.

— Вы, товарищ сержант, по особому билету едете. Броня. Понятно вам? — ответила женщина, продолжая мести пол.

Володя постучал кулаком по деревянной стене и рассмеялся:

— Ну разве это броня? Броня у танка бывает…

— В вагоне тоже бывает, — пояснила проводница и улыбнулась. — Если место забронировано, его никто не займет, кроме того, кому оно предназначено.

— Понятно, — протянул Володя и, желая показать себя заправским солдатом, спросил: — Привал-то надолго здесь?

— Час стоять будем.

Посмотрев на трофейные часы, Володя кашлянул.

— Пойду в разведку. Может, знакомых встречу, — сказал он проводнице и, выйдя из вагона, стал важно прохаживаться по перрону. Потом пошел в вокзал. Там было полно народу. И вдруг он увидал Олю… Она была с матерью. А говорил брат, что она погибла. Володя подбежал к ним и остановился. Девочка удивленно посмотрела на него.

— Почему он так смотрит на меня? — наклонилась она к матери.

— Спроси у него, не знаю, — улыбнулась незнакомая женщина и тоже посмотрела на маленького сержанта удивленно.

— Здравствуй, Оля! — прошептал Володя несмело.

Девочка пожала плечами.

— Вы ошиблись, — заговорила женщина. — Ее зовут Нелей.

— Тогда простите, — начал извиняться сержант. — Она очень на Олю похожа. А Олю фашисты сожгли. Вот я и думал…

— Понимаю, — серьезно сказала женщина и зачем-то сняла пушинку с Володиной шинели. — Вы дружили? Это печально…

— Ты немцев убивал? — спросила девочка, заметив у мальчика медаль.

— Приходилось. Но больше в плен брал, — важно ответил гвардеец. — Если не сдавались, уничтожал…

— Куда же вы теперь путь держите? — поинтересовалась мать Нели.

— В Москву, на учебу! Без военного образования генералом не станешь.

— А мы в Ленинград. Да вот сидим пятый день. Мест нет, — вздохнула женщина. — Что-то невероятное творится. И когда мы приедем в родной Ленинград?

— А в Ленинград через Москву?

— Фу! А еще сержант. Географии не знаешь, — рассмеялась Неля.

— Я географию на фронте не изучал, — обиделся Володя и полез в карман за часами. Посмотрев на циферблат, заторопился: — Ну ладно, пойду. А то поезд скоро уйдет.

Около дверей он еще раз оглянулся и посмотрел на Нелю. Ну до чего ж она похожа на Олю! Как две капельки воды.

В вагоне Володя сразу же повел переговоры с проводницей.

— Тетя, а знакомых можно в мое купе пригласить? — спросил он.

— Нельзя! — отрезала проводница. — Без билетов никого!

— А если билет купить?

— А деньги у тебя есть? — уже другим тоном заговорила проводница.

Володя достал из сумки пачку денег и молча положил на столик.

Глаза у проводницы блеснули. Засовывая деньги в карман, она, подмигнув, сказала:

— Беги за своими знакомыми, да быстрей.

Володя стрелой вылетел из вагона.

— Собирайте вещи и за мной! — приказал он Неле и ее матери. — Я купил вам билет. В мягкий вагон.

Через несколько минут его новые знакомые сидели в купе. Сержант достал из мешка сало, хлеб, консервы.

— Ешьте, ешьте, — угощал он новых знакомых. — Это гвардейский харч.

После обеда маленький сержант рассказывал о боях, а Неля о том, как они с матерью жили в эвакуации. Тоже голодали. И под бомбежкой были.

Наговорившись досыта, Володя и Неля начали шалить, как маленькие дети, и даже поссорились из-за того, что не поделили солнце. Это такая игра была у них: что увидят, кричат: «Это мое!»

Володе с новыми знакомыми было весело и хорошо. За разговорами время прошло быстро, и Володя сожалел, что так скоро приехали в Москву.

В Москве Владимир Валахов нашел недалеко от метро «Кропоткинская» Управление суворовскими училищами и предстал перед генералом.

— Гвардии сержант Валахов прибыл на учебу! — доложил он.

— Фронтовик? — спросил генерал.

— Так точно! — Володя то и дело козырял и стучал каблуками, думая, что этим самым выражает свою дисциплинированность и готовность выполнить приказ генерала.

— А зачем ты дергаешься? Тоже мне, гусар… Учиться как будешь, хорошо?

— Так точно! Хорошо буду учиться. Даже отлично! — заверил маленький сержант генерала.

Послесловие

Но своего слова Володя не сдержал.

Трижды убегал он из суворовского училища, и каждый раз его ловили. Дальше Курского вокзала убегать не удавалось.

— И не стыдно тебе? — совестил генерал. — Товарищи на фронте думают, что учишься, а ты…

— Учиться никогда не поздно. Я фашистам хочу мстить, — твердил Володя. — Не хочу с мелкотой за партой сидеть.

— Приказываю учиться, гвардеец! — сердился генерал.

Приказы и уговоры не помогли: учился Володя плохо. Однажды после очередного побега, когда офицер-воспитатель привел Володю в училище, он увидел на своей койке письмо. Маленькое, треугольное. Письмо было печальное. Брат Виктор писал:

«Вчера умерла мама… Телеграмму хотел послать тебе, да денег не было. О тебе вспоминала. Наказывала, чтобы ты учился, офицером стал».

Никто не видел, куда исчез суворовец Валахов. Шинель и шапка на месте, на койке разорванный конверт, все цело, а мальчишки нет. Все училище было поднято на ноги. Казалось, что нет такого уголка, куда бы ни заглянули офицеры. Известили милицию. И лишь ночью дежурный по училищу, проходя по лестничной площадке, услышал, как кто-то плачет на чердаке. Прижавшись к трубе, Володя сидел на пыльной балке и, закрыв лицо руками, плакал.

Неутешное горе мальчика тяжелым камнем легло на всю роту суворовцев. Но как бы тяжело оно ни было, его нужно пересилить, забыть и продолжать начатое дело. И Володя пересилил горе.

А вскоре произошло другое событие. Уже радостное. В гости к Володе приехал ефрейтор Левашев.

Мальчишка вбежал в вестибюль и увидел своего фронтового друга. Он стоял около стенда и рассматривал фотографии суворовцев — отличников учебы. Стоял на одной ноге. Сердце у Володи замерло от испуга. А Левашев, шагнув к нему на костылях, заговорил:

— Здорово, суворовец! Я тут вот фотографии разглядываю, а твоей почему-то нет среди отличников.

— Как же это, а? — кивнул Володя на единственную ногу ефрейтора.

— Как видишь… Отвоевался я.

— А как остальные?

— Фома погиб, — глухо сказал Левашев и опустился на стул, стоявший около стенда. — Остальные пока живы, о тебе спрашивают, беспокоятся, почему не пишешь, как учишься. Всем хочется знать, какой суворовец получится из фронтовика.